Первой предпосылкой человеческого сознания было развитие человеческого
мозга. Но самый мозг человека и вообще его природные
особенности — продукт исторического
развития. В процессе становления человека отчетливо выступает основной закон
исторического развития человеческого сознания. Основной закон биологического
развития организмов, определяющий развитие психики у животных, заключается в
положении об единстве строения и функции. На основе изменяющегося в ходе
эволюции образа жизни организм развивается, функционируя; его психика
формируется в процессе его жизнедеятельности. Основной закон исторического
развития психики, сознания человека заключается в том, что человек развивается,
трудясь: изменяя природу, он изменяется сам; порождая в своей деятельности —
практической и теоретической — предметное бытие очеловеченной природы,
культуры, человек вместе с тем изменяет, формирует, развивает свою собственную
психическую природу. Основной принцип развития — единство строения и функции —
получает применительно к историческому развитию психики свое классическое
выражение в одном из основных положений марксизма: труд создал самого человека;
он создал и его сознание. <...> В процессе созидания культуры духовные
способности человека, его сознание не только проявлялись, но и формировались.
Необходимые для создания человеческой
— материальной и духовной — культуры высшие формы человеческого сознания в
процессе ее созидания и развивались; будучи предпосылкой специфически
человеческих форм трудовой деятельности, сознание является и ее продуктом.
<...>
Становление человеческого сознания и всех специфических особенностей
человеческой психики, как и становление человека в целом, было длительным
процессом, органически связанным с развитием трудовой деятельности.
Возникновение трудовой деятельности, основанной на употреблении орудий и
первоначальном разделении труда, коренным образом изменило отношение человека к
природе. <...>
В трудовом действии, поскольку оно направляется на производство предмета, а
не непосредственно на удовлетворение потребности, расчленяется, с одной
стороны, предмет, который является целью действия, с другой — побуждение. Это
последнее перестает действовать как непосредственная природная сила. Из
предмета и побуждения начинает выделяться отношение субъекта к окружающему и
собственной деятельности[1].
Выделение этого отношения происходит в процессе длительного исторического
развития. Разделение труда с необходимостью приводит к тому, что деятельность
человека непосредственно направляется на удовлетворение не собственных
потребностей, а общественных; для того чтобы были удовлетворены его потребности,
человек должен сделать прямой целью своих действий удовлетворение общественных
потребностей. Таким образом, цели человеческой деятельности отвлекаются от
непосредственной связи с его потребностями и благодаря этому впервые могут быть
осознаны как таковые. Деятельность человека становится сознательной деятельностью. В ходе ее и формируется, и проявляется сознание человека как отражение
независимого от него объекта и
отношение к нему субъекта.
К решению вопроса о детерминированности психической деятельности надо при
этом подходить конкретно, дифференцирование, учитывая, что разные ее стороны
определяются разными условиями и
изменяются в ходе исторического развития разными темпами[2].
<. .>
Особенности человеческой психики, связанные с познавательной деятельностью
руки как органа труда и с речью, развившейся на основе труда, коренным образом
отличают психику человека от психики животных. Вместе с тем, будучи связаны с
самим процессом становления человека, с антропогенезом, эти свойства являются общими для всех людей.
Не подлежит, однако, ни малейшему сомнению, что в психике люден есть
свойства, существенно изменяющиеся в ходе исторического развития человечества и
отличающие людей различных эпох. <...>
Развитие форм чувствительности не ограничивается теми изменениями, которые
связаны с переходом от животных к человеку. В ходе исторического развития
человечества происходят дальнейшие изменения чувствительности. Изменение
чувствительности, как и вообще изменения в психической деятельности и
психическом складе людей, связаны в первую очередь с изменением условий и
образа их жизни, форм человеческой деятельности и ее продуктов, в частности, и
развитие мышления, как и развитие языка, связано с практической деятельностью
людей и обусловлено ею.
В различных психических явлениях удельный вес компонентов меры устойчивости
не одинаков. Наибольшей устойчивостью обладают психические процессы (ощущения,
восприятие, мышление и т. д.) как деятельности мозга, как формы отражения,
взятые в общих закономерностях их протекания. В более подвижном содержании
психических процессов можно Отличить относительно более устойчивый состав,
отражающий предметный мир природы в его основных чувственно воспринимаемых
свойствах (цвет, форма, величина, расположение в пространстве, движение). Наиболее
подвижным и изменчивым содержанием психических процессов является все то, что в
чувствах, мыслях и т. д. выражает отношение человека как общественного существа
к явлениям общественной жизни. С изменением общественного строя, его базиса —
производственных отношений изменяется и это содержание психических процессов,
изменяются чувства и взгляды людей, связанные с общественными отношениями.
Таким образом, ясно: совершенно невозможно разрешить вопрос о
детерминированности психической деятельности условиями жизни, если ставить его
метафизически, не конкретно, предполагая, что психика в целом детерминируется
либо природными, либо общественными условиями, либо условиями общественной
жизни, общими для всех людей, либо специфическими условиями того или иного общественного
строя. Всякая попытка абсолютизировать любое из этих положений заранее обречена
на провал.
Для того чтобы на самом деле
реализовать важнейшее требование научного познания — принцип детерминизма в
отношении психических явлений, необходимо подойти конкретно, дифференцирование
к выяснению детерминированности психического, выявить и учесть зависимость
различных сторон психического от различных условий жизни, преодолеть огульную,
метафизическую альтернативную постановку вопроса о детерминированности психических
явлений. Например, недостаточно констатировать, что изменение общественного
строя — ломка капиталистического строя и создание социалистического — повлекло
за собой какое-то изменение психологии людей, чтобы из этого сделать общий
вывод, распространяя на психическую деятельность в целом (и на трактовку
предмета психологии), — вывод о том, что психическая деятельность вся
изменяется с каждым изменением общественного строя и что задача психологии как
науки сводится к изучению этих изменений. <...>
С изменением общественного строя
в психологии людей — при сохранении общих всем людям психических свойств (в
частности, зависимых от общих условий общественной жизни) — появляются новые,
порожденные данным общественным строем и специфичные для него черты, приходящие
на смену тем, которые были специфичны для предшествующего общественного строя.
В психологии каждого человека
есть черты, общие всем людям, независимо от того, к какому общественному строю,
классу и т. д. они бы ни принадлежали, и сохраняющиеся на протяжении многих
эпох: чувствительность к сенсорным раздражителям, для которых у человека
выработались соответствующие рецепторы, способность сохранить в памяти
заученное, автоматизировать сначала сознательно выполняемые действия и т. д.
В психологии каждого человека существуют общечеловеческие черты, но нет
такого абстрактного «общечеловека», психология которого состояла бы только из
общечеловеческих черт или свойств; в психологии каждого человека есть черты,
специфичные для того общественного строя, для той эпохи, в которой живет
индивид, — типичные черты, порожденные данным общественным строем, данной
эпохой. При этом более частные, специальные свойства являются конкретизацией
применительно к специальным условиям более общих человеческих свойств, а общие
свойства и закономерности, их выражающие, выделяются как обобщение конкретных
явлений, включающих и более частные, более специальные свойства.
В ходе деятельности людей, направленной на удовлетворение их потребностей,
происходит их развитие, изменение, уточнение первоначальных потребностей и
развитие новых. <...>
Будучи мотивом, источником деятельности, потребности являются вместе с тем
и ее результатом. Деятельность, которой человек начинает заниматься,
побуждаемый теми или иными потребностями, становясь привычной, сама может
превратиться в потребность. И именно в результате общественной деятельности
потребности человека становятся подлинно человеческими. <...>
В развитии мотивации человеческой деятельности наряду с потребностями
существенную роль играют и интересы. Под интересами в общественной жизни
разумеют то, что благоприятствует существованию и развитию человека как члена
того или иного народа, класса, как личности. Будучи осознанными, интересы, в
этом их понимании, тоже являются существенными мотивами в деятельности
человека.
Определенную роль в мотивации деятельности человека играют и интересы в том
специфическом смысле этого слова, который оно приобрело в психологии, в смысле,
связывающем его с любознательностью, потребностью что-либо узнать о предмете;
интерес в этом смысле — это мотив «теоретической», познавательной деятельности.
Развитие интересов к науке и технике, к литературе и искусству шло у
человечества вместе с историческим развитием культуры. По мере того как
создавались новые области науки, порождались и новые научные интересы. Будучи
мотивом, источником познавательной деятельности, интересы являются вместе с тем
ее продуктами.
С историческим развитием потребностей и интересов связано и развитие
человеческих способностей. Они формируются на основе исторически сложившихся
наследственных задатков в деятельности, направленной на удовлетворение
потребностей. Деятельность человека, предполагая наличие у человека
определенных способностей, вместе с тем и развивает их. Порождая
материализованные продукты своей деятельности, человек вместе с тем формирует и
свои способности. Производство продуктов практической и теоретической
деятельности человека и развитие его способностей — две взаимосвязанные, друг
друга обусловливающие и друг в друга переходящие стороны единого процесса.
Человек становится способным к труду и творчеству, потому что он формируется в труде и творчестве. Развитие музыки
было вместе с тем и развитием слуха, способного ее воспринимать. Зависимость
между ними двусторонняя, взаимная: развитие музыки не только отражало, но и
обусловливало развитие слуха. То же относится к глазу, способному воспринимать
красоту форм, и к восприятию человека в целом. Изменяя в своей деятельности
облик мира, человек начинает по-иному видеть, воспринимать его.
В процессе исторического развития сознания очень существенное место
занимает развитие мышления, с которым прежде всего связана сознательность
человека. Основной путь развития мышления, обусловленный развитием общественной
практики, вел от наглядного, узко практического мышления, в котором форма еще
не отделилась от содержания, число от исчисляемого, понятие от предмета, — к
абстрактному, теоретическому мышлению (см. главу о мышлении).
В ходе исторического развития, с развитием науки, происходило и развитие
научного мышления. Развитие научного мышления и развитие науки — это не два
отдельных, друг от друга независимых процесса, а две взаимосвязанные и
взаимообусловленные стороны единого процесса. Развитие научных форм мышления
было не только предпосылкой, но и следствием, результатом развития науки.
Научное мышление, необходимое для
научного познания, в процессе
научного познания и формировалось, развиваясь по мере развития общественной
практики.
По истории развития мышления и сознания наука располагает обширным, хотя
еще недостаточно использованным материалом. Сюда относятся прежде всего история
материальной культуры; история техники также доставляет существенные данные по
истории мысли. <...> Обширный материал для характеристики ранних этапов
развития мышления заключен в этнографических работах (Дж. Дж. Фрэзер, Э. Б.
Тайлор, Р. Турнвальд, Б. Малиновский, Н. Н. Миклухо-Маклай и др.). Они
свидетельствуют о значительных качественных особенностях мышления людей на
ранних стадиях общественного, культурного развития. Это мышление носит
конкретный ограниченный характер в соответствии с уровнем общественной практики
этих народов. Слабое еще овладение природой порождает, при попытках выйти за
пределы конкретного практического познания окружающей действительности и перейти
к более широким обобщениям, мистические представления.
Оригинальную трактовку путей развития сознания дал в русской науке А. А.
Потебня. Он становится на подлинно историческую
точку зрения, выделяет качественно
различные ступени в развитии сознания и вместе с тем в характеристике этих
ступеней не приходит к такому противопоставлению примитивного мышления
современному, которое, как это имеет место в некоторых концепциях (см. ниже о
Л. Леви-Брюле), разрывает вовсе преемственность исторического развития
сознания.
Потебня различает в этом развитии прежде всего две основные ступени:
ступень мифологического сознания и следующую за ним ступень, когда развиваются
одновременно формы научного и поэтического мышления. Внутри последней ступени
Потебня вскрывает, опираясь на тщательный и глубокий анализ исторического
развития грамматических форм русского языка, историческое развитие форм мысли.
Всякий миф есть, по Потебне, словесное образование, состоящее из образа и
значения. Основную отличительную особенность мифологического мышления Потебня
усматривает в том, что образ, являющийся субъективным средством познания,
непосредственно вносится в значение и рассматривается как источник
познаваемого. Миф — это метафора, не осознанная как таковая. Поэтическое
мышление приходит на смену мифологическому, когда метафора, иносказание
осознается, т. е. образ и значение в слове разъединяются. <...>
Выявляя качественные различия форм мышления, Потебня вместе с тем 1) не
разрывает, внешне не противопоставляет их друг другу и 2) ищет источник этих
качественных различий не во внутренних свойствах сознания самих по себе, а в
тех взаимоотношениях, которые складываются между сознающим субъектом и
познаваемым им миром.
Проблема исторического развития человеческого сознания еще мало разработана
в психологии. Социологические и этнографические исследования, охватывая
психологические особенности народов, находящихся на низких стадиях
общественного развития, исходили по большей части из той предпосылки, что
различия между сознанием этих народов и сознанием человека на высших стадиях
общественного и культурного развития носят чисто количественный характер и
сводятся исключительно к большему богатству опыта у последнего. Такова была, в
частности, точка зрения крупнейших представителей идущей от Г. Спенсера
социологической школы — Э. Б. Тайлора, Дж. Дж. Фрэзера и др. Ум человека и
деятельность его сознания осуществляются для этих исследователей одними и теми
же неизменными законами ассоциации на всем протяжении исторического развития.
В решительном противоречии с господствующей точкой зрения сформулировал
свою концепцию Л. Леви-Брюль. Основные положения его концепции сводятся к
следующему.
1. В процессе исторического развития психика человека изменяется не только
количественно, но и качественно; заодно с содержанием преобразуется и ее форма
— сами закономерности, которым она подчиняется.
2. Эти изменения не выводимы из законов индивидуальной психологии; они не
могут быть поняты, если рассматривать индивида изолированно от сообщества.
3. Различные формы психики соответствуют различным общественным формациям;
специфический для каждой общественной формации характер психики является
продуктом воздействия сообщества; всю психику индивида определяют «коллективные представлениям, которые в
него внедряются обществом.
Для правильной оценки этих положений, которые как будто подчеркивают и
диалектический характер развития сознания, и его социальную обусловленность,
нужно учесть, что для Леви-Брюля социальность
сводится к идеологии.
«Сами учреждения и нравы в основе своей являются не чем иным, как известным
аспектом или формой коллективных представлений»; к идеологии сводится и психология, поскольку она в основном сведена к
«коллективным представлениям», которые в конечном счете являются не чем иным,
как идеологией того сообщества, к которому принадлежит индивид. Общественные
отношения лежат для Леви-Брюля в основном в плане сознания. Общественное бытие — это для него социально-организованный опыт. Из
социальности, таким образом, выпадает всякое реальное отношение к природе, к
объективному миру и реальное на него воздействие, — выпадает общественная практика. В качестве единственного источника,
определяющего психологию народов на ранних стадиях социально-исторического
развития, признается лишь их идеология.
На основе одной лишь религиозной идеологии, вне связи с практикой,
определяется у Леви-Брюля психология «примитивного человека». В результате
оказывается, что все его мышление пралогично
и мистично, непроницаемо для опыта и нечувствительно к противоречию.
Леви-Брюль этим, собственно говоря, вообще отрицает у «примитивных» народов
подлинное мышление, способное «объективно» отражать действительность. Их
трудовую деятельность он пытается объяснить инстинктом. <...> В
результате «примитивный человек» по существу выпадает, даже как начальная
стадия, из умственного развития человечества, устанавливается не качественное
различие, а полная противоположность двух структур: нужно выйти из одной, для
того чтобы войти во внешнюю ей другую. Всякая преемственность, а не только непрерывность
в развитии мышления разрывается.
В результате у Леви-Брюля получается необъяснимый парадокс: примитивный
человек оказывается соединением двух гетерогенных существ — животного, живущего
инстинктом, и мистика, создающего идеологию. <...>
Сознание[3]. Становление сознания связано со становлением новой формы бытия — бытия
человеческого — новой формы жизни, субъект которой способен, выходя за пределы
своего собственного одиночного существования, отдавать отчет о своем отношении
к миру, к другим людям, подчинять свою жизнь обязанностям, нести
ответственность за содеянное, ставить перед собой задачи и, не ограничиваясь
приспособлением к наличным условиям жизни, изменять мир, — словом, жить так,
как живет человек и никто другой.
Как выше уже отмечалось, психическая деятельность выступает в новом
качестве — сознании, или, точнее, процессе осознания субъектом окружающего мира
и тех отношений, в которые он с ним вступает, по мере того как из жизни и
непосредственного переживания выделяется рефлексия на окружающий мир и на
собственную жизнь. Наличие сознания предполагает, таким образом, выделение
человека из его окружения, появление отношения субъекта действия и познания к
объективному миру. Сознание всегда предполагает познавательное отношение к
предмету, находящемуся вне сознания. Возникновение сознания как специфически
человеческого способа отражения действительности неразрывно связано с языком:
язык — необходимое условие возникновения сознания. Осознавать — значит отражать
объективную реальность посредством объективированных в слове общественно
выработанных обобщенных значений.
Связь сознания и языка, таким
образом, теснейшая, необходимая: без языка нет сознания. Язык — форма сознания
человека как общественного индивида.
Однако неверно попросту отожествлять сознание с языком, сводить его к
функционированию языка. (Эта отнюдь не новая тенденция усилилась в последнее
время у нас в связи со значением, которое приобрело понятие второй сигнальной
системы.) Верное положение о необходимой связи сознания и языка становится
неверным, когда этой связи сознания с языком придается самодовлеющий характер,
когда она обособляется от связи сознания с общественно осуществляемой
деятельностью людей и добываемыми в ней знаниями. Только включаясь в эти связи,
а не сам по себе, язык и обретает свое необходимое значение для сознания.
Не слово само по себе, а общественно накопленные знания, объективированные
в слове, являются стержнем сознания. Слово существенно для сознания именно в
силу того, что в нем откладываются, объективируются и через него актуализуются
знания, посредством которых человек осознает действительность.
Психологический подход к проблеме сознания исключает возможность
рассматривать сознание лишь как некое готовое образование. В психологическом
плане сознание выступает реально прежде всего как процесс осознания человеком
окружающего мира и самого себя. Наличие у человека сознания означает,
собственно, что у него в процессе жизни, общения, обучения сложилась или
складывается такая совокупность (или система) объективированных в слове, более
или менее обобщенных знаний, посредством которых он может осознавать окружающее
и самого себя, опознавая явления действительности через их соотношение с этими
знаниями. Центральной психологической проблемой при этом остается процесс осознания
человеком мира.
Сознание не покрывает психической деятельности человека в целом. Сознание,
как и психическое вообще, служит для «регуляции» поведения, для приведения его
в соответствие с потребностями людей и объективными условиями, в которых оно совершается. [1] Сравнение позиции С. Л. Рубинштейна с позицией другого
известного психолога - Д. Н. Узнадзе по вопросу о формировании потребности как
отвлеченной от непосредственных побуждений индивида позволяет лучше понять
сложный диалектический процесс ее формирования. Отношение субъекта к
действительности, появляющееся в результате отрыва от собственных побуждений,
Д. Н. Узнадзе называл объективацией и связывал ее с переключением собственной
потребности на детерминацию потребностями других людей. Он также связывает способность
руководствоваться логикой объекта с абстрагированием от его значимости для
удовлетворения собственной потребности. «Совершенно естественно, - пишет по
этому поводу Д. Н. Узнадзе, - что, направляя свою деятельность на явления и
вещи, объективированные мною, я получаю возможность при манипуляции с ними
руководствоваться не какой-нибудь из практически важных для меня особенностей,
а рядом объективных данных их свойств» (Узнадзе Д. Н. Экспериментальные
основы психологии установки. Тбилиси, 1961. С. 192). Сначала, на первом уровне, происходит абстрагирование
непосредственных потребностей индивида и закладывается возможность
руководствоваться в своих действиях потребностями других людей. Однако
сказанное не означает, что при этом личность не руководствуется собственными
потребностями, интересами и т. д., что происходит полное абстрагирование от
собственных потребностей. Сознательность (или осознанность) личностных
потребностей предполагает возможность их постоянного соотнесения с интересами
общества и других людей и степень согласования, соединения личных и
общественных потребностей. (Примеч. сост.) [2] Фрагмент из книги
С. Л. Рубинштейна «Быте и сознание». М., 1957. С. 233—238.
Проблема социальной детерминации психики была конкретизирована С. Л.
Рубинштейном в книге «Бытие и сознание», из которой приводится соответствующий
фрагмент. (Примеч. сост.)
[3] Общую
диалектико-материалистическую трактовку сознания, связанную со способом
существования человека, С. Л. Рубинштейн дает в книге «Бытие и сознание» (М.,
1957. С. 272—276, 280), фрагмент из которой приводится. (Примеч. сост.) |
